Рядом с великим Жоскеном работал французский композитор Клеман Жанекен (ок. 1480 — ок. 1560). Его жизнь была типична для музыканта эпохи Возрождения: начало в качестве мальчика-певчего в церковном хоре, долгие годы овладения секретами «строгого письма», сочинение месс и мотетов, получение духовного звания (Гийом де Машо был каноником Реймского собора, Жанекен, будучи уже известным композитором, в 1549 году получил сан кюре), и к концу жизни увенчанный славой Жанекен удостаивается звания придворного композитора короля. Однако не мессы и мотеты, и даже не шансон заставляют сегодня вспоминать имя Жанекена, талант которого не был столь блестящим и всеобъемлющим, как у его современника Жоскена Депре. Жанекен создал совершенно новый жанр светской музыки — программную хоровую картину Программными называют сочинения, в основе которых лежит определенный сюжет или известное произведение литературы или живописи. Программой Жанекена была сама Природа. С естественной для эпохи Возрождения точностью и любовью к природе он изображает звуки внешнего мира. Названия трех его известнейших песен говорят о предмете изображения весьма красноречиво: «Битва», «Пение птиц» и «Крики Парижа». Композитор стремится услышать многообразные звуки действительной жизни и запечатлеть их средствами хоровой полифонии. И так же как для полного уяснения законов «строгого письма» понадобились систематичность и конструктивный гений нидерландцев, для создания нового жанра, обращенного к звукам реальной действительности, был необходим открытый и легкий характер француза. Свобода, которую принесла эпоха Возрождения, особенно ощущается во французской поэзии. Уже тогда, в XV и XVI веках, во французском искусстве проявляется столь свойственный национальному характеру интерес ко всему обыденному житейскому стремление видеть мир и людей не в возвышенном и прекрасном свете, как это часто присуще итальянцам, а смотреть на все окружающее смелым и насмешливым взглядом. Великий поэт Франции, бродяга и вор Франсуа Вийон в стихотворении «Баллада о пяти повешенных» пишет: «Ты здесь, прохожий. Погляди на нас. Тебя мы ждем не первую неделю. Гляди; мы выставлены напоказ. Нас было пятеро, мы жить хотели. И нас повесили, мы почернели. Мы жили, как и ты. Нас больше нет. Не вздумай осуждать: безумны люди. Мы ничего не возразим в ответ. Взглянул и помолись, а Бог рассудит.» Живость ума и обостренное чувство юмора не изменяют поэтам никогда. Даже будучи старым и больным, друг Жанекена, честь и слава французской поэзии Пьер Ронсар признается: Я высох до костей, к порогу тьмы и хлада Я приближаюсь глух, изглодан, черен, слаб, И смерть меня уже не выпустит из лап. Я страшен сам себе, как выходец из ада. Поэзия лгала, душа бы верить рада, Но не спасет меня ни Феб, ни Эскулап. Прощай, светило дня! Болящей плоти раб, Иду в ужасный мир всеобщего распада. И вдруг неожиданно, обращаясь к близким, собравшимся у его ложа, умирающий поэт со-стрил: Друзья, любимые, прощайте, старики! Я первым буду там, и место вам займу я. Врожденный артистизм позволял поэтам иногда пренебрегать условностями высокой поэзии, чувствовать себя естественно и раскованно, о чем бы они ни писали. К тому же в основе такого артистизма лежит большая любовь к реальной жизни во всех ее проявлениях. Нет в искусстве запретных тем, нет в жизни ничего низкого, недостойного художественного изображения. Ведь это прекрасно, если в хоровом пении мы услышим, как кричат торговки на рынке, зазывая покупателей, или как поют птицы в весеннем лесу. Чтобы изобразить это, Жанекен применил совершенно новый прием, подсказанный его слуховой наблюдательностью. Он понял, что короткий, ритмически характерный мотив способен, повторяясь, пробудить в воображении слушателя реальные звуковые картины. Вот в песне «Битва» зазвучал призыв военных труб «Слушайте все!» или поскакала королевская конница и послышалась сухая барабанная дробь — сходство со звуковыми прообразами обнаруживается без усилий, ведь и на самом деле военный горнист настойчиво повторяет высокую призывную ноту, барабанщик выбивает один и тот же повторяющийся ритмический рисунок, а лошади скачут ровным галопом. Главное — воспроизвести ритм, найти нужную ритмическую формулу, а когда она будет найдена, не бояться ее повторять; ведь именно так и происходит в природе — кукушка не кукует один раз, и крик торговцев и разносчиков настойчиво оглашает рыночную площадь. Не беда, что от этого разрушится ровный и плавный мелодический стиль «строгого письма», который боится острых ритмов, не терпит никакого звукоподражания и чуждается откровенных повторений отдельных мотивов. Зато задача будет решена, музыка сможет передать многообразие реальных звучаний, она сможет с помощью звуков рисовать, живописать зримо и ярко. В песнях «Битва», «Пение птиц» и «Крики Парижа» композитор Жанекен эту задачу решил. Конечно, на слух погрешности против «строгого письма» весьма заметны, но все равно и многоголосная хоровая полифония, и благозвучие, и многочисленные имитации сохранены, но сейчас, по сравнению с шансон, «строгое письмо» потеснилось гораздо больше — ради правды пришлось пожертвовать ровным и текучим мелодическим стилем: в изобразительных эпизодах мелодия распалась на ритмически заостренные небольшие мотивы. С их помощью музыкальный «рисовальщик» Жанекен создал шансон под названием «Пение птиц», где он изображает их пересвисты в весеннем лесу.

Использованы фрагменты текста из книги:
Кирнарская Д.К. Классическая музыка для всех. Западноевропейская музыка от григорианского пения до Моцарта
М.: Слово, 1997. 272 с. (ISBN: 5-85050-141-Х)