Вряд ли в истории мировой культуры найдется имя, обладающее такой же притягательной силой, как имя Леонардо да Винчи. Изменчивый, ускользающий подобно миражу и постоянно меняющий свои очертания мир Леонардо не поддается одномерному определению. Широта его интересов, разнообразие неожиданно возникающих, нанизанных одна на другую идей создают впечатление какого-то первозданного хаоса, из которого, его преодолевая, рождаются "новая жизнь" и "иная реальность". Универсализм творческого гения Леонардо был типичен для эпохи Возрождения. Помимо архитектуры, скульптуры и живописи, объединенных общим понятием "искусство рисунка", он охватывает все виды деятельности, связанные с созданием "вещей": машин, конструкций, оружия, музыкальных инструментов, мостов, фортификаций, каналов — всего того, что можно охватить разумом и сделать руками. Неуемная любознательность Леонардо возвысила наблюдение, мастерство и изобретательность до уровня всеобщего принципа познания, инструментом которого стали чувственный опыт, зрение и создание "вещей". Мысль Леонардо не знала покоя, как и его руки и глаза. В течение всей жизни он вел записи, фиксируя в них то, о чем думал, что наблюдал и оценивал, над чем размышлял, что собирался создать и что уже создал, сделал, изобрел. Эпистолярное наследие художника является неоценимым источником наших знаний о характере его мышления, о его самооценке, об отношении к своей профессии и ее задачам.

    Следуя по пути предшественников, в первую очередь Леона Баттисты Альберти, Леонардо вводит практический опыт своей профессии в систему научных знаний. Анатомия, оптика, биология, ботаника, гидродинамика, изучение свойств веществ и стихий, математика, особенно геометрия и стереометрия, понимались им как области знания, способные усовершенствовать мастерство художника, главная цель которого — придать визуальную достоверность образам, созданным исключительно воображением, уподобив их "элементам природы". Характер рисунков, которыми заполнены листы записных книжек и кодексов Леонардо, — то беглый и эскизный, то точный и пластически выразительный — отражает темперамент художника, изобретательность и острую наблюдательность его ума, прозорливость интуиции и любознательность, заставляющие его проникать за пределы видимого, искать объяснение явлениям природного мира во взаимосвязи его элементов. Реальность для Леонардо — "мрачная и грозная пещера", свято хранящая свои тайны. Художник лишь приближается к краю "пещеры", стремясь рассмотреть в ее темнеющих глубинах скрытые сокровища, "желая увидеть великое множество разнообразных и странных форм, созданных искусной природой". Познание скрытой сущности вещей, как и созидание "иной реальности", возможно только через опыт, только благодаря объединению мастерства и наблюдения, глаз и рук - главных инструментов художника. “Создание вещей" или "иной реальности" — эта уникальная способность художественного гения, сопоставима, по мнению Леонардо и других теоретиков Возрождения, с актом Божественного творения, преобразовавшего бесформенную материю в устроенный космос. Никто ни до, ни после Леонардо не пытался с такой упрямой настойчивостью вырвать у природы ее тайны, разглядеть то, что скрыто в "темной пещере", чтобы полученный опыт воплотить в "иную реальность" искусства живописи.

    Природа, творящая разнообразные формы, воспринимаемые зрением, есть истинный образец для художника, познающего ее законы в опыте и наблюдении. Не случайно именно живопись стала для Леонардо наиболее совершенным инструментом познания природы и человека как части природы, так как она - единственная подражательница всем видимым творениям", наделенная способностью с философским и тонким размышлением "рассматривать все качества форм: моря, местности, деревья, животных, травы и цветы — все то, что окружено светом и тенью". Столь совершенные способности живописи делают ее, по мнению Леонардо, "не только источником всех искусств и ремесел", но и "источником всех наук". Тончайшим инструментом науки живописи является зрение. Именно оно позволяет человеку воспринимать мир во всем многообразии его проявлений, поэтому всякий, "потерявший зрение подобен тому, кто изгнал себя из мира", ибо жизнь без зрения — "сестра смерти". Воспевая глаза как совершенный инструмент познания, Леонардо называет их окном "человеческого тела, через которое он < человек> глядит на свой путь и наслаждается красотой мира". Как универсальный метод познания живопись позволяет Леонардо охватить все многообразие реального мира, за случайными, единичными явлениями увидеть то всеобщее, что делает его упорядоченным и гармоничным целым. Изменчивость и эмоциональная подвижность художественного образа существовали в его искусстве рядом с поисками идеальных числовых отношений, которые составляют гармонию мироздания. Пытаясь объяснить сущность мировой гармонии, Леонардо обратился к античному наследию, в первую очередь к пифагорейской теории чисел, рассматривающей мир как проявление единого начала, охватывающего природу и духовную жизнь человека. Постигая секрет жизни, Леонардо обобщает свои наблюдения в рисунке, который не просто механически фиксирует его наблюдения, а помогает воссоздать единую картину мира, пребывающего в движении и изменении. Пластическим языком рисунка он стремится передать постоянное движение, разлитое в природе, ее вечное изменение и неразрывную связь "всего во всем". Рисунок, по мнению Леонардо, "обладает таким совершенством, что не просто копирует природу, а создает бесконечно большее, чем природа", то есть художник выступает соперником самой природы.

    Человек и природа составляли единое целое в мировоззрении Леонардо. Мир органической природы, сущность ее стихийных проявлений, законы космической динамики, лежащие в основе природных катаклизмов, занимали его воображение в равной степени с законами жизнедеятельности человека, его морфологии и биологии. Созданный творческим воображением Леонардо мир его искусства лишен внутренней замкнутости, движение как бы разрушает его изнутри, мысль рождает новые идеи, не давая обрасти плотью старым, и этот, не имеющий границ процесс рождения и умирания образов порождал неизбежный конфликт, который вылился в незаконченность большинства его произведений. Как в науке Леонардо постоянно колебался между фантастическими комбинациями теории и практическими потребностями там, где его глаз был не в состоянии проникнуть в связь явлений, так и в искусстве он пытался найти равнодействующую между стремлением охватить сущность мира во всем многообразии его проявлений и углубленным исследованием составляющих этого мира, в первую очередь — человека.